Рассвет на пятом этаже

Двадцать два. "Как будто на гауптвахту вместе посадили"

Юра зажёг в прихожей свет. Оглянулся на дверь спальни сестры, а затем опустил взгляд на свои руки, в которых лежал чёрный пакет. Обезбол – сестре. А у неё и так есть – трамадол и фентанил, которые Юра ходит получать каждый месяц. По сравнению с этим белым порошком, конечно, рецептурные опиаты – ничто. Даже одно из самых сильных рецептурных обезболивающих, в красивых ампулах с сине-красным ободком.

«Моя сестра – наркоманка», – понял Юра.

Напарник сказал, что ещё героин можно продать – и тогда у них будет больше денег! Только – кому?..

Юра обвёл глазами прихожую.

Это всё слишком рискованно: если он попадётся, получит срок – то что будет с Лизой? кто тогда о ней позаботится? В лучшем случае Лизой займутся социальные службы и отправят её в детский хоспис. Там она будет совершенно одна среди таких же обречённых детей. Только у тех всё равно кто-то будет рядом, будут приходить безутешные матери и плакать над ними. И что же это получается такое, если самый лучший исход – это оказаться в хосписе?..

Нет, нет, нет! Так быть не должно. Это будет предательство, которое Юра никогда себе не простит.

Он опустился на пуф в прихожей и подпер кулаком поникшую голову. Взгляд его был неподвижно устремлён на злосчастный чёрный пакет, в котором похрустывал бе-лый по-ро-шок. Сколько там грамм? Хватит, чтобы попасть под два-два-восемь? Конечно. Поэтому опасно просто так держать его дома.

Ах ты, Юра-Юра...

Он метнулся ко входной двери: в голове мелькнула мысль, что пакет просто можно выбросить в подъезд. Только – осёкся. Что, если кто-то найдёт? отнесёт в полицию? А там снимут отпечатки пальцев и выйдут на Юру.

А можно – выбросить за клубом.

А впрочем, зачем?

Он замер, в задумчивости держа чёрный пакет за ручки. Нет же места для того, чтобы спрятать его, надёжнее этой квартиры? Вдруг – пригодится однажды? Лиза, например, тоже может остаться без обезболивающих.

Лучше оставить – решил Юра и отнёс пакет в свою комнату, спрятал за диваном. Отошёл, присмотрелся.

Видно.

Юра пропихнул пакет дальше. Теперь – не видно. Юра упал на диван (пружины боязливо всхлипнули), откинулся на мягкие подушки и запрокинул голову. Вот как: у него там, за спинкой этого дивана, пакет с «запрещённым веществом» – оттого так тяжело смотреть на безграничный потолок. Не-begrenzt. С потолка спускается тревожная тахикардия, сотрясающая мельчайшие капилляры. На грудину давит. Душит. Душит этот ослепительно-известковый шершавый потолок. Юра закрыл глаза и открыл рот. Стал часто глотать воздух, но воздух лишь слипался комком в глубине рта и не проходил дальше.